Ханука: Ночь галута

28 Кислева  5786 г.

Во имя благополучия и победы наших воинов, возвращения пленных и исцеления раненных.

Во имя памяти о Любе бат Михаэль из семьи Гинзбург (Лейзерсон-Мешков) и ради возвышения ее души.

Неустанный борец за алию русскоговорящего еврейства, целостность земли Израиля и раскрытие чистого света Торы и пророков.

Ушла из жизни 9 Тевета (день окончания пророчества в период второго Храма) 5782 г.

Ночь галута 

Ханука – это когда темно в Москве на улице, тусклые фонари, через свет которых летят снежинки, ложатся под фонарями и сверкают. Морозно – это понятно.

И чужой праздник вокруг. Мы его и не замечаем. Мы много лет погружены в еврейскую культуру и у нас свои радости в субботу и свои праздничные дни, наполненные смыслом и любовью.

А дети? Дети тоже… Для них чужие радости — это чужое, а у нас – свое: ни с чем несравнимая ханукия, которая горит и источает свет духовной свободы. А детям еще и приносят подарки, и дрейдель, и что-то вкусное.

Спросите у них сегодня, взрослых (успешных, чтобы не сглазить) израильтян, родителей своих детей, по-настоящему преданных высокой духовности Торы, стране, борцов за целостность Израиля, построение справедливого общества, поселенцев, жалеют ли они об упущенном чужом веселье? Они не поймут, о чем Вы их спрашиваете.

Ханука, та, что была в Москве, у них в душе, в памяти.

Ночь галута закрывает знанья 

На Хануку в Москве мы с женой старались сделать небольшой спектакль для взрослых и для детей.

Музыкантов, как Вы понимаете, было достаточно в отказнической среде.

Вот один из фрагментов такого спектакля:

Ночь галута закрывает знанье

За окном холодная зима.

Медленное пламени качанье

Нам напомнит эти имена:

Йонатан и Йоханан, Йеуда и Элазар.

И Шимон, и Матитьяу, Матитьяу Хашмонай.

И пускай и сила, и надежда

В час, когда уже надежды нет

Обопрутся в памяти, как прежде,

На того, кто борется за свет

Йонатан и Йоханан, Йеуда и Элазар.

И Шимон, и Матитьяу, Матитьяу Хашмонай.

Пришли ночью, но не солдаты Антиоха… 

Однажды такой спектакль хотели сделать с детьми, ну и еще какие-то ханукальные забавы... Мамы отказнической семей выехали с детьми на снятую дачу.

В два часа ночи пришло ГБ и выбросило их на улицу.

К утру Люба с детьми добралась до дома. Позвонить-то было неоткуда… 

Ханукия еще горела.

Зачем? Да так - помогает 

Я сделал большую ханукию из прочных металлических трубок, выгнул их.

Ее ствол, ветви и чаши, и горение свечей в окне было видно снизу . Свечи лепил из воска такие, что горели очень долго. А  жили мы на десятом этаже.

Так зачем такие старания?

Говорят, что заповедь зажигания ханукальных свечей можно исполнить либо дома, либо возле двери (не вдаваясь в подробности). Но при условии, что ты видишь ханукию, горящую на высоте от земли не выше, чем 12 метров. Наш десятый этаж – это за тридцать, наверно.

Так зачем было стараться?

Как зачем… Вот, представьте, возвращаешься поздно вечером. Темно. Все чужое. Разрешение выехать в Израиль не дают, постоянное напряжение – неизвестно что с нами дальше будет. Идешь с маленьким сыном на санках – а сзади кто-то за ним вплотную, все время за тобой. И что ты сделаешь. Ну можно на руки взять…

На одной из демонстраций меня схватили за волосы работники известной конторы в штатском и проволокли по тротуару за волосы. При этом они кричали: «Какой Израиль? В Сибирь поедешь!». Было убедительно. Их сила и их беззаконие выступали как веский аргумент в пользу осуществимости таких намерений.

Ну и много всего такого. То, вот дети вышли во двор и пришли рассказать, что около дома машина стоит с залепленными снегом номерами. А до этого они слышали, что это прием КГБ. Которое следит за нами и запугивает при каждом удобном случае.

И действительно, каждый раз, когда выходил, одна дверка машины хлопала, и за мной кто-то шел. Догонит, бывало, в ухо «бухтит»: «Вот, так и под машину попасть можно».

А за что под машину-то сразу?

Как-то после задержания на очередной демонстрации, в отделении милиции нас, демонстрантов, вызывало по одному в комнату для беседы лицо неофициальное. Помните, как у М. Булгакова: «Что такое официальное  лицо или неофициальное? Все это зависит от того,  с какой точки  зрения  смотреть  на предмет».

Так вот, мне он сказал: «Вы же иностранный агент».

«Какой я агент – все делаю открыто», - возразил я.

«Вы агент влияния…» – сказал он и посмотрел на меня, не испугаюсь ли я.

Я не только не испугался, но даже обрадовался, что наконец-то, кто-то оценил мою просветительскую деятельность.

Я даже чуть не вскочил со стула, чтобы отсалютовать и громко крикнуть: «Служу еврейскому народу». Но вовремя удержался.

Впоследствии, уже в Израиле, мою деятельность отметил МИД Израиля.

Так вот, возвращаешься домой из враждебного метро, по враждебной улице, среди враждебных граждан, некоторые из которых хорошо подвыпили. Кто-то елочку несет... Все может случиться с тобой, темно…

Ты на этом чужом празднике, в лучшем случае, зайка серенький. Не оглядываешься – бесполезно.

Идешь, и вот дом, смотришь на свое окно – а там горит ханукия духовным, вечным огнем.

Свет Хануки – свет победы и свет надежды на победы в будущем.

Тяжелое ожидание 

Году в 87 времена начали меняться. С одной стороны.

С другой стороны, стало еще опасней для нас, потому что советская власть растерялась и от нее можно было ожидать всего…

Так вот, году в 87 в синагоге в Марьиной роще устроили праздничный вечер Хануки. Я поехал туда с двумя маленькими дочерями.

Скажу заранее, вернулись мы поздно, пелефонов не было, из автомата позвонить не получилось. Поздно.

Подходя к дому, мы увидели не ханукию, которая давно погасла, а Любин силуэт. Она стояла у окна и ждала нас с большой тревогой. С очень большой тревогой.

Больно поздно. Всегда вспоминала о своих переживаниях в тот вечер.

Огонь и медь

Но главный рассказ вот о чем. 87 год – уже появились видеомагнитофоны.

В синагоге был. И там детям показывали мультипликационный фильм, который назывался «Орот» – свет. Про Хануку. До сих пор нахожу его, пересматриваю.

Там весь фильм – борьба букв ивритского алфавита, они из огня, с буквами из прочной, блестящей, звонкой меди. Они – алфавит греческий: альфа, омега – и другие.

Александр Македонский, придя в Йерушалаим с войском и расположившись в городе, пытался изучить буквы, которые появлялись как вспыхивающий огонь в каждом месте, где были евреи. На поле, где они работали, в домах, среди игрушек детей, в домах учения. Они вспыхивают в пламени меноры, которую зажигает первосвященник.

Буквы не поддаются измерению, взвесить их тоже невозможно. Они беспокоят греков, выскакивая тут и там во время их забав.

Их пытаются заменить на металлические, медные, греческие. Они измеримы, имеют вес, звенят, когда падают. Заменить не удается, пытаются силой, разрушают город, разоряют Храм. Но евреи выбрасывают их, побеждая в ожесточенной борьбе, выбрасывают вместе с их буквами.

Первосвященник находит кувшин в оскверненном Храме, а в том кувшине – буквы из огня. Он бежит и зажигает ими менору.

Не могу не удержаться – еще отступление.

В синагоге, в начале моей деятельности, заниматься было опасно. Встречались на квартирах.

С какого-то момента у меня были занятия каждый вечер: Тора, Танах, Мишна, Гемара, современная история Израиля. Это было время национального подъема. В небольшие квартиры набивалось сорок и больше человек.

Однажды молодые люди (не мои ученики) занимались на квартире у Бабушки Чарны. Она была маленького роста, пожилая, крепкая, уверенная в себе. Она как-то сказала мне: «Они ходят, гремят своими книгами, как железом».

И я еще тогда понял, что есть книги, а есть дух Торы, народа, еврейской общности и борьбы за свободу. И возродить дух ничуть не легче, чем возродить традицию и усвоить знания. И стараюсь с тех пор не греметь на уроках словами, как железом. И пишу огнем сердца, а не железным пером карябаю.

К сожалению, значительная часть из моих прежних московских знакомых (не все), до сих пор гремят книгами, как железом.

Таких совпадений не бывает, но они есть

Теперь самое главное.

Фильм «Орот» начинается с того, что в старом Йерушалаиме девочка и мальчик весело бегут за водой, встречают по дороге людей. Девочку зовут Мирьям, а мальчика – Йоник, так она и говорит – Йоник. Она просит его: «Йоник, не наступай в лужи, не промочи ноги!». Кончается фильм тем, что те же дети бегут по современном Йерушалаиму, встречают тех же людей, только в современном «исполнении». Те же люди… И Мирьям кричит: «Йоник, не промочи ноги!».

Пришли домой, рассказал Любе, она не поверила.

Дело в том, что наша старшая – Мирьям, тогда ей было десять лет, а младший – Йоник, маленький. И она всегда с ним, и наставляет его: «Йоник, не наступай в лужи».

Когда в 89м мы получили разрешение на выезд, собрались за неделю. И нас уже там не было. Люди ждали таможню месяцами, а мы десять лет ждали земли Израиля, встречи с ней. Да и ГБ, как бы не передумало… Они и в последний момент пытались изменить наш маршрут, но это отдельная история.  

Так вот собирались – Люба просто бросала все в ящики, которые можно было взять в самолет с собой.

Многое осталось.

Она не жалела ни о чем, но потом все время говорила, что жаль, что не взяла нашу ханукию.

Как-то она увидела в магазине в Гуш Эцион золотого цвета металлическую ханукию, высотою в ее рост, как та, что была в Москве.

Стояла возне нее долго.

Спросил: «Хочешь я тебе куплю?»"

«Нет, нет» - ответила она.

 Права. Огонь не купишь, не перевезешь.

Железо можно купить, а огонь надо зажигать заново, каждый день, и особенно – в Хануку.

Другие материалы и книги здесь.

Для получения дополнительной информации пишите нам.